Второе свойство этой системы - это расширение возможностей по противоракетной обороне. Здесь я могу только некую условную аналогию провести. Ближайшим аналогом по части ПРО для нашей новой системы может быть модернизированный и серийно изготавливаемый мобильный, а правильнее сказать перебазируемый, американский комплекс противоракетной обороны THAAD.

В части ПВО ближайшим аналогом можно рассматривать «Patriot» PAC-3, хотя по ряду характеристик американский комплекс существенно уступает нашим системам, даже ныне существующим, таким как С-300В4 и С-400.

В целом система С-500 сможет решать весь спектр задач противовоздушной и противоракетной обороны с учетом перспектив развития средств воздушно-космического нападения.

— Вы упомянули о новой ЗРС С-400 «Триумф», которая уже реально поставляется в войска. Завершена ли доводка всего комплекта ракет для этой системы или по-прежнему на ней применяются ракеты от «трехсотки»?

- В войска эта система поступает с ракетами нового поколения. По «четырехсотке» мы имеем некую программу дальнейшего развития, в первую очередь основанную на введении нового спектра ракет, которые разрабатываются по разным тематикам, в том числе для корабельной ПВО. При этом главная задача - обеспечить еще более высокую огневую производительность, помехозащищенность и т.д. То есть наиболее важных свойств, которые характеризуют возможности использования системы для отражения массированных ударов современных средств воздушно-космического нападения.

Подход у нас изначально такой - с любого проекта, который разрабатывался по другим заказам, морским, сухопутным и для ПВО-ПРО нового поколения мы все полезные технические решения в части ракетных изделий стараемся внедрить и в другие системы для того, чтобы расширить спектр отражаемых угроз, повысить в том числе экспортный потенциал. При этом можно сложить некую конфигурацию системы, исходя из возможности применения различных изделий.

Такой подход на самом деле используется во всем мире. Широко известны решения, которые американцы реализовывали с европейцами, где ряд отработанных ракет внедрялись в другие комплексы. В частности, на корабли. Там установлены европейские комплексы, но с американскими ракетами и наоборот. Есть совместные проекты, где на американских комплексах используются французские ракеты. Т.е. это нормальная практика.

Тоже самое касается в значительной степени комплексов, которые сейчас создает Израиль, который наряду с США является нашим серьезным научно-техническим конкурентом. По крайней мере, в классе комплексов малой и средней дальности. У Израиля на сегодняшний день есть ряд апробированных технических решений, с которыми надо считаться и как-то парировать их возможности выхода на внешний рынок, где мы уже начинаем достаточно жестко конкурировать. Если у американцев есть ограничения по ряду стран, то у Израиля особых ограничений нет, поэтому они на традиционные рынки России благополучно выходят. Один из ярких примеров Индия, где Израиль широко присутствует.

— Россия в последнее время активно продвигает на экспорт новую ЗРС «Антей-2500». В чем особенности этой сиcтемы по сравнению с C-300В, которая выпускалась ранее?

- «Антей-2500» - условное экспортное название системы С-300В4. Экспортный вариант имеет небольшие отличия от базового, который создан для российских Вооруженных сил.

Что является принципиальным отличием С-300В4 от предыдущих поколений: во-первых, значительная часть аппаратуры выполнена на современной элементной базе, что позволило значительно расширить характеристики по отношению к предыдущему поколению систем С-300В.

Во-вторых, внедрена новая ракета дальнего действия, которая способна решать в том числе задачи нестратегической противоракетной обороны. Значительно расширена возможность по дальности поражения. Мы уже дотягиваемся до 400 км. Это существенно облегчает возможность боевого применения всех остальных систем, потому что принуждает постановщики помех находиться на безопасном расстоянии.

Самолеты дальнего радиолокационного дозора и управления, например АВАКС, теперь тоже не смогут безнаказанно войти в 400-километровую зону. Соответственно, снижаются возможности по управлению штурмовой и истребительной авиацией. Внедрение подобного рода ракет дальнего действия существенно изменяет потенциальную обстановку, которая может сложиться при отражении соответствующих ударов.

Такая же идеология заложена и в «четырехсотку», другие системы, в том числе пятого поколения.

Если говорить о новых свойствах С-400В4 хотел бы отметить также более высокую технологичность этой системы. Если рассмотреть составные части, многое пришлось переделывать или делать заново, что позволило обеспечить необходимое качество и объем серийного производства. На этой ЗРС, например, внедрено специализированное шасси. При создании этой системы, как впрочем, и ЗРК "Тор-М2" мы шли по пути не восстановления каких-то элементов производства, а создания новых аналогов.

— Рассматривается возможность создания модификации С-300В4 на автомобильном шасси?

- У нас уже есть соответствующий проект, поэтому если будет востребованность на автомобильном шасси, мы его запустим.

Изначально министерство обороны предполагало провести локальную модернизацию С-300В для продления сроков службы и небольшого наращивания характеристик, но нам удалось убедить военных, что локальной модернизацией не стоит заниматься. Надо делать более современные образцы, хотя отдельные решения мы заимствовали, но в целом это фактически новая техника.

— Что представляет собой ЗРС С-350 "Витязь"? Сообщалось, что она в разы превышает по своим боевым возможностям систему С-300. Так ли это на самом деле? Поставляется эта ЗРС в войска или пока продолжаются её испытания?

- Система разработана в соответствии с техническим заданием для замены ЗРС классов С-300ПТ-ПС, то есть первого поколения «трехсоток». Она предназначена для решения задач борьбы в первую очередь с массированными средствами воздушно-космического нападения. Имеется ввиду с крылатыми ракетами, пилотируемой авиацией, беспилотниками среднего и тяжелого класса, тактическими баллистическими ракетами. То есть полным спектром целей, которые были в нише "трехсоток" первого поколения.

В чем принципиальная особенность С-350 "Витязь"? Их две. Первая заключается в том, что эта система имеет возможность обзора и обстрела целей в круговом режиме, а не только в секторном, как у "трехсотки". Вторая особенность - у новой ЗРС канальность по одновременно обстреливаемым целям и наводимым ракетам существенно повышена.

Базовыми ракетами на С-350 "Витязь" являются ракеты с активными головками самонаведения. Их зонные характеристики соответственно превышают характеристики ракет "трехсоток" первых поколений.

Немаловажно и то, что боекомплект, который размещается на одной пусковой установке, состоит из 12 ракет вместо 4. Это очень важно для отражения массированных ударов. Не говоря уже о том, что у С-350 повышена помехозащищенность, решены задачи высокой автоматизации управления. Основной режим работы средств автоматический.

Характеристики «Витязя» в экспортном исполнении согласованы с министерством обороны, т.е. мы имеем право поставлять данную систему на экспорт.

С-350 «Витязь» в настоящее время находится в процессе испытаний. Параллельно готовим серийное производство.

— Как вы оцениваете возможности для дальнейшего совершенствования ЗРК малой дальности «Тор-М2Э» и средней дальности «Бук-М2Э»?

- Что касается линии «Бука», то мы освоили производство системы «Бук-М2». Она серийно поставляется как в войска, так и на экспорт. Завершены испытания и освоено серийное производство следующего поколения «Буков» для ПВО Сухопутных войск. На этом комплексе мы кардинально, практически в два раза, увеличили возимый боекомплект. Расширили зону поражения в сравнении с предыдущими модификациями.

Система стала полностью соответствовать современным требованиям, предъявляемым к ЗРС войсковой ПВО средней дальности. Она также осталась на гусеничном шасси, но есть вариант и на колесном шасси. Прежде всего для поставки на экспорт. На сегодняшний день в классе средней дальности войсковой ПВО зарубежных аналогов ЗРК «Бук-М2» просто нет. Основная особенность нового «Бука» в том, что практически с марша можно решать задачи боевого управления и стрельбы. Это принципиально, потому что все системы подобного класса требуют достаточно много времени для развертывания.

В классе ЗРК малой дальности освоено серийное производство «Тор-М2» в нескольких модификациях, в том числе с новой ракетой. У этого комплекса также в два раза увеличен боекомплект и канальность. Существенно расширена зона поражения. По сути, все сделано заново.

Интерес зарубежных стран к этому комплексу очень большой, много заявок на поставки, что позволяет нам не только с оптимизмом смотреть в будущее, но и приступить к созданию комплексов малой дальности следующего поколения.

— Каковы перспективы разработки средств ПВО-ПРО на новых физических принципах? США, например, недавно закрыли свою программу создания систем ПРО с использованием лазера воздушного базирования.

- Если говорить о лазерном оружии или оружии направленной энергии, как принято его называть, то этой тематикой мы занимаемся давно. Поэтому я не придерживаюсь термина «новые физические принципы». Они были новые в 60-70-е годы.

Лазерное оружие наземного базирования для решения задач прикрытия точечных объектов, воздействия на различного рода электронные системы, в том числе установленные на самолетах, космических аппаратах и у нас, и у американцев достаточно активно создавалось. В США перед собой поставили почти не решаемую задачу - перехват баллистических ракет, стартующих с подводных лодок. И на этом погорели со своей программой ABL. Но это не значит, что они свернули авиационный комплекс с лазером на борту как невостребованный. Ничего подобного, они просто переключились на то, что более реально - на подавление оптикоэлектронных систем космического базирования. Мы тоже этим занимаемся.

— То есть мы идем с ними нога в ногу?

- Я бы не сказал, что нога в ногу. Технологически они в этом направлении больше продвинуты, но это не значит, что у нас ничего нет. Мы соответствующие экспериментальные комплексы делаем, отрабатываем. О характеристиках я, естественно, говорить не могу.

Если говорить про наземные или корабельные системы на основе лазеров, которыми США сейчас активно занимаются, то их эффективное практическое применение пока маловероятно, так как требует наличия большой энергетики на борту. Для поражения, т.е. физического разрушения крылатых ракет, атакующих корабль или наземный объект на расстоянии нескольких километров требуются мощности около 100 киловатт и более. Речь идет об излучаемой мощности, что касается потребляемой, то она соответственно еще больше - под мегаватт.

Опять же эффективность лазерного оружия очень сильно зависит от метеоусловий. Например, на побережье северной Африки, где метеовидимость очень хорошая - это одно, на нашей территории, закрытой, как правило, плотной облачностью - совсем другое.

Тоже самое касается кораблей с лазерными установками. Все зависит от того где и по каким целям применять лазерное оружие. Если стоит задача в рамках антитеррористических операций стрельнуть по лодке или лодочному мотору и обездвижить небольшое плавсредство - это вполне реальная задача. Подобные установки можно использовать также по воздушным шарам, дельтапланам. Но работать с земли по серьезным воздушным целям маловероятно, потому что реально существуют колоссальные потери энергии в атмосфере.

— Мы часто говорим, что наши системы превосходят зарубежные аналоги, а в чем их реальные преимущества перед тем же «Patriot» PAC-3?

- Сравнивать свою технику с зарубежной не совсем корректно, тем не менее по ряду направлений наша техника действительно превосходит зарубежные аналоги. Отчасти это обусловлено тем, что они в силу разных обстоятельств не ставили перед собой задачу добиться тех характеристик, например, по дальности поражения которыми обладают наши системы. Американцы, например, ограничились ракетами с наклонным стартом и этим продолжают заниматься, тогда как старт наших ракет вертикальный, что создает определенные преимущества.

У американцев колоссальное количество истребительной авиации с ракетами, у которых "длинная рука". Соответственно, потребности в зенитных ракетных системах дальнего действия свыше 200 км у них просто не было. Так они считали. Мы считали немного по-другому. Но факт есть - зонные характеристики у наших систем выше. Тем не менее, нельзя сказать, что в этом классе мы как-то колоссально превосходим комплексы, созданные в США. По отдельным характеристикам - да.

Правда, сейчас для «Иджиса» они создают ракету SM-6 с зоной поражения порядка 400 километров. В 2016-2017 годах она будет готова и внедрена на корабле. Потом можно будет ее и в сухопутные комплексы внедрить.

Что касается мобильной ПРО, например, THAAD (противоракетного комплекса наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности), то в силу особенностей они начали работу над ним в 1991 году и финансируют до сих пор. 25 лет они занимались этой темой, прежде чем создали этот комплекс. Если говорить об "Иджисе", то здесь тоже они около 20 лет упражнялись пока не вышли на приемлемые характеристики по перехвату в классе баллистических ракет средней дальности. То есть у них была предыстория с огромным финансированием. У нас конечно такой предыстории не было, потому что финансирование не так давно открыто, соответственно, некое отставание здесь есть.

— Испытываете ли вы сегодня проблемы с финансированием новых разработок?

- Благодаря решениям президента России часть тем, которыми мы занимаемся, отнесена к категории приоритетных или суперприоритетных, поэтому здесь нам грех жаловаться. Финансирование идет нормально и надеюсь будет идти нормально. К сожалению, не все темы так финансируются. Мы понимаем, что хорошо бы вести разработки широким фронтом, но если денег не хватает нужно определять приоритеты.

— Многие российские предприятия, особенно в авиастроении, активно кооперируются с западными компании по реализации перспективных проектов. Взять тот же БраМос или истребитель пятого поколения, которые мы создаем совместно с Индией. Есть ли у концерна подобные проекты с зарубежными партнерами?

- Мы также вели совместные проекты по зенитно-ракетному направлению, в частности, с южнокорейской фирмой «Самсунг». Результатом этой работы стало создание комплекса средней дальности «K-MSAM». Кстати, дальнейшим развитием этого направления стало создание зенитной ракетой системы «Витязь».

Корейцы работали с нами много лет. Они были нам благодарны, да и мы у них много чему научились, в частности, в плане подхода к конструированию аппаратуры. Сотрудничество зачастую бывает очень выгодным не только с коммерческой точки зрения, но и в части обмена технологиями. Правда, к сотрудничеству с некоторыми странами мы относимся не совсем положительно, потому что они могут оказаться для нас потенциальными конкурентами.

— Насколько критичными стали для концерна западные санкции? Используете ли в своих системах зарубежное оборудование?

- Часть оборудования для оснащения производств действительно закупается за рубежом, поэтому санкции некоторые ограничения внесли. Но тут есть альтернатива. Нигде же не сказано, что оборудование нужно закупать именно у западных компаний. Мы начали более активно вести закупки у азиатских коллег. Это позволило уйти от санкций без особых потерь. А где-то даже наоборот приобрести что-то новое.

Что касается элементной базы, то ситуация здесь примерно такая же. Во-первых, мы ничего сверхъестественного из импортной элементной базы не используем. Параллельно идет программа импортозамещения. Ряд иностранных компонентов, которые используются при изготовлении техники, мы успешно заменяем на отечественные аналоги. Ведь наша электронная промышленность тоже не стоит на месте.

Кроме того есть еще промежуточный вариант, которым мы тоже пользуемся, когда изготовление элементной базы осуществляется за рубежом, а разработка у нас. Это позволяет избежать потенциальных закладок. Вполне нормальная технология. Ее, кстати, активно используют и американцы, и европейцы.

Мы задачу строить фабрики по производству всего спектра элементной базы и оборудования пока перед собой не ставим. А вот отдельные технологические линейки - это да.

— Продолжит ли концерн заниматься разработкой и производством средств управления воздушным движением, наземной аппаратуры ГЛОНАСС?

- По центрам управления воздушным движением мы в соответствии с указом президента РФ являемся головной структурой. Все укрупненные центры комплектуются в основном нашей аппаратурой и программным обеспечением. На сегодняшний день можно сказать, что таких укрупненных центров, которые созданы по нашим технологиям, уже около десяти. В их числе и центр в олимпийском Сочи. Но это не самый крупный объект. Самый крупный московский.

Сейчас идет опытная эксплуатация этого центра. Там все сложно, потому как московский центр отвечает за управление воздушным движением по всей европейской части России. Наряду с тем, что есть еще центр в Калининграде и в Санкт-Петербурге.

Московская зона очень сложная - здесь много аэродромов, с которых летают как гражданские, так и военные самолеты. Огромное количество полетов правительственной авиации в том числе. Это очень сложная система с чрезвычайно напряженным трафиком.

Мы уже примерно год вместе с Росавиацией занимаемся аттестацией этой системы, выявляем какие-то ошибки, по ходу что-то дорабатываем. Надеемся, что московский центр по всем параметрам, в том числе функциональным, будет соответствовать верхней планке международных стандартов. Тем более, что некие прототипы есть. Исходные данные, которые заданы на московский центр, соответствуют тому, что создано в Мюнхене. Других прототипов нет. Даже Хитроу в Лондоне и близко не соответствует этим требованиям. В Мюнхене развернута сейчас самая современная система в Европе.

Параллельно ведем работы по другим укрупненным центрам.

Кроме того, мы поставляем огромное количество локационной техники, решающей задачи управления воздушным движением на аэродромах, трассах полетов. Соответственно, занимаемся интегрированием этой информации, в том числе в интересах военных.

Большое количество метеорадаров, которые мы сами разработали, поставляем в интересах гражданской и военной авиации, а также для метеоагентства. Мы, кстати, выиграли в тяжелейшей борьбе зарубежными конкурентами тендер на поставку метеорадаров.

По ГЛОНАССу мы, в основном, изготавливаем аппаратуру для спецпотребителей, для авиации, для кораблей и гражданских судов. Какую-то часть поставляем за рубеж. В требуемом количестве выпускаем индивидуальные приемники ГЛОНАСС для военных.

Пытались мы выходить и на гражданский рынок. Примерно год достаточно успешно конкурировали с западными производителями. Но все равно просели по сравнению с китайцами. Китайцы вытесняют с рынка всех, потому что цена у них все равно получается в полтора раза ниже.

Есть масса проектов по другим гражданским наукоемким направлениям, которыми мы занимаемся. В том числе с использованием военных наработок. Например, по гидролокации очень современные приборы делаем. Выпускаем определенный спектр медицинского оборудования, отвечающего самым современным требованиям. Правда, выйти на этот рынок крайне сложно. Но мы не намерены опускать руки. Надо всегда смотреть в будущее даже тогда, когда, кажется, что задачи не выполнимы. Это залог успеха в любом деле, не только в нашем.